«Чем чудовищнее ложь, тем охотнее толпа верит в неё» — это высказывание Геббельса неоднократно подтверждалось на протяжении мировой истории и продолжает подтверждаться сегодня. Например, чудовищной ложью беспрерывно зомбируют население современные украинские политики и СМИ, в сообщениях которых нет ни слова о том, как каратели хунты расстреливают из «градов» собственные города и убивают мирное население, зато Россия якобы уже отправила на Украину половину своей армии и даже применила ядерное оружие. Но в этом посте мы расскажем всё же о наиболее известных мистификациях другого рода, которые были придуманы скорее ради шутки или в погоне за популярностью.
В Средние века лгать было не так уж сложно. С одной стороны, люди мало что знали об окружающем их мире, а с другой — жаждали узнать хоть что-нибудь, поэтому любая хорошо выдуманная небылица была обречена на успех. Так, в XIV веке настоящим бестселлером стала книга под названием «Приключения сэра Джона Мандевиля», в которой рассказывалось о необыкновенных путешествиях английского рыцаря, заброшенного судьбой в Персию, Китай и другие малоизвестные тогда публике страны. Довольно точные описания Вифлеема и Константинополя, известных европейцам не понаслышке, перемежаются с рассказами о жёлтых, зелёных, безголовых и одноногих людях; о киклопах, троглодитах, гигантах и пигмеях; о заколдованном в лесу древнем войске и об озере из слёз Адама и Евы.
Встречались, например, такие описания: «Остров Накумера велик и хорош. Все мужчины и женщины на том острове имеют песью голову и зовутся кинокефалами. Все они вполне разумны и рассудительны, однако же поклоняются богу в образе быка». В общем, книга была весьма занимательной и оттого прекрасно продавалась во многих странах Европы, выдержав множество переизданий.
В XIX веке искусство обмана вышло на новый уровень. Общество жаждало увеселений, и люди, способные развлечь скучающую публику, могли неплохо заработать. Одним из светских шутников был английский писатель и драматург Теодор Хук. Однажды Хук побился об заклад с архитектором Сэмуэлем Бизли, что сумеет сделать любой лондонский особняк предметом всеобщего внимания и пересудов. В качестве мишени был выбран дом миссис Тоттенхэм, расположенный на Бернерс-стрит.
Утром 27 ноября 1809 года в дом миссис Тоттенхэм явился трубочист, который уверял, что получил заказ на чистку труб. Слуги сказали, что произошла ошибка, и трубочист ушел, но вскоре прибыл его коллега, а потом еще один. Всего к дому явилось 12 трубочистов, но это было только начало. На Бернерс-стрит потянулись кондитеры со свадебными тортами, врачи, вызванные к несуществующим больным, священники, готовые исповедовать вымышленных умирающих, а также башмачники, продавцы рыбы и т. д. Грузчики доставили к дому миссис Тоттенхэм несколько пианино, а потом даже притащили орган.
Наконец, настало время светских визитов, и к дому направились сильные мира сего. Явились герцог Йоркский, управляющий Банком Англии, лорд-мэр Лондона и даже сам архиепископ Кентерберийский. Многочисленные посетители были созваны фальшивыми письмами, написанными Теодором Хуком. Дом на Бернерс-стрит действительно стал притчей во языцех, так что шутник выиграл пари.
Благодаря этому розыгрышу Хук прославился и стал вращаться в высшем обществе. Вскоре он подружился с весьма влиятельными особами и в 1812 году получил должность главного казначея острова Маврикий с годовым окладом £2 тыс.
В 1835 году газеты читало не так много людей, и некоторые журналисты шли на всё, чтобы увеличить популярность издания. Ричарду Локку, журналист «Sun» пришла в голову интересная идея. Узнав о том, что знаменитый астроном Джон Гершель отправился в Южную Африку для проведения астрономических наблюдений, Локк решил это использовать. Вскоре в газете появилась статья, которая самым серьёзным тоном сообщала о постройке Гершелем невиданного по своей величине телескопа-рефлектора, созданного по совершенно новому принципу. Принцип этот заключался в том, что к окуляру телескопа Гершель якобы присоединил микроскоп, позволяющий разглядеть очень мелкие детали изображения, выводя полученное изображение на укреплённый на стене экран. Подобным невероятным образом Гершелю якобы удалось добиться 42-тысячного увеличения.
Выехав на мыс Доброй Надежды с целью точного измерения дуги меридиана, для чего следовало изучить прохождение Меркурия по солнечному диску, Гершель и его помощники в короткое время сумели выстроить небольшое деревянное здание обсерватории, сердцем которой и стал телескоп-гигант. И наконец, наведя свой инструмент на Луну, д-ру Гершелю якобы удалось разглядеть на её поверхности моря, океаны, реки, многочисленные вулканы, как действующие, так и потухшие, еловые и лиственные леса, пальмы, и, наконец, фрукты и цветы. В статьях описывались удивительно красивые картины, как-то острова из горного хрусталя с пляжами, засыпанными осколками этого же камня, отливавшего на солнце всеми цветами радуги, горные пики из цельных сапфиров, прозрачные кварцевые гребни, пересекавшие наискосок лунные озера.
В поле зрения телескопа наблюдались также многочисленные животные и птицы. Так, на Луне обнаружились подобия земных бизонов и овец, забавные звери, напоминавшие коз синего цвета, но с единственным рогом, росшим посередине лба, — так что долину, где их заметили впервые, решено было назвать «Долиной Единорога». Здесь же обнаружились рогатый медведь, несколько разновидностей оленей и множество пернатых, в частности, серый пеликан, аист и дикие голуби.
Неподалеку от того же места доктору Гершелю якобы удалось обнаружить первые следы разумных существ, населявших Луну. Ими оказались двуногие бобры, жившие в хижинах и умевшие пользоваться огнем, о чём свидетельствовали струйки дыма, курившиеся над крышами. Эти бобры, обыкновенно носившие своих малышей в передних конечностях, несколько раз настойчиво являлись перед телескопом и, наконец, их изображение сменилось видом более сходных с человеком существ.
Это были похожие на летучих мышей крылатые гуманоиды («Vespertilio-homo»), лицом напоминавшие орангутанга, заросшие тёмной шерстью и занимавшиеся исключительно поеданием фруктов, купанием в лунных реках, перелётами с места на место и, наконец, такими развлечениями, какие «с большим трудом можно было согласовать с нашим земным понятием о приличиях».
Дальнейшие наблюдения показали, что на Луне существует не одна, а несколько рас крылатых «мышелюдей», причем, чем светлее был оттенок их кожи, тем к более высокоразвитой общности они принадлежали, оставаясь притом такими же наивными и неиспорченными природными созданиями. Последняя из этих разновидностей, описание которой было изложено в номере за 31 августа, своим видом уже «немногим уступала ангелам». Кроме того, оказалось, что лунные «мышелюди», или, по крайней мере, часть из них, оказались способны к исполнению сложных строительных задач, созданию предметов быта и произведений искусства. Венцом наблюдения оказался лунный храм со стенами из полированного сапфира и медной крышей.
В конце концов авторы объявили, что наблюдения были прекращены из-за повреждений, вызванных Солнцем, лучи которого были сфокусированы оптикой телескопа, наподобие зажигательного стекла, и вызвали пожар в обсерватории.
Автор лунной «утки» не пытался придать своему опусу полную правдоподобность, громоздя нелепости одна на другую, что давало теоретическую возможность образованному и критически настроенному читателю вполне самостоятельно понять, что перед ним не более, чем вымысел. Однако людей, имевших достаточную теоретическую и опытную базу для того, чтобы понять, сколь мало стоит «лунная утка», было возможно в то время пересчитать по пальцам, их же голоса терялись в общем одобрительном шуме. Более того, специально выдержанный «ученый» язык и постоянные ссылки на математические выкладки, реально, впрочем, никогда не приводимые, создавали впечатление, будто статью писал европеец — в глазах тогдашнего американского читателя более образованный и просвещённый. Авторитет Джона Гершеля также был непререкаем, как полагают биографы, слава этого учёного в XIX веке могла сравниться лишь со славой Эйнштейна в следующем XX.
Кроме того, за отсутствием телефона и телеграфа, новости из Европы доставлялись исключительно пароходной почтой, запаздывая порой на несколько недель, так что оперативная проверка правдивости газеты не представлялась возможной; до получения реальных вестей из Великобритании и уж тем более из Южной Африки у Локка была «фора» как минимум в несколько недель, которой тот с успехом воспользовался.
Также не стоит забывать, что начало XIX века было эпохой небывалого научного подъема, когда жизнь менялась буквально на глазах — на свет как раз в это время появились пароходы, железные дороги, начиналась эра воздухоплавания. Вера во всемогущество науки была непререкаема, и уже потому средний читатель готов был поверить в возможность появления любого, даже самого невероятного изобретения.
После публикации тираж газеты резко возрос, в дополнение к нему пришлось допечатать ещё 60 тыс. экземпляров, которые были распроданы в течение следующего месяца. Америка была ажиотирована. В первый же день тиражи подскочили до 15 тыс. экземпляров, далее, согласно официальному сообщению редакции «Sun», на третий день, когда напряжение достигло своего максимума, 15 440 экземпляров было выкуплено подписчиками газеты в Нью-Йорке, 700 в Бруклине, ещё 2 тыс. проданы на улицах и 1220 в других местах, так что тираж газеты достиг рекордной цифры в 19 360 копий, оставив далеко позади даже крупнейшую «London Times» с её 17-тысячным тиражом и выйдя таким образом на первое место в мире по продажам среди ежедневных изданий. По воспоминаниям владельца, «печатный станок вынужден был работать по десять часов в день, чтобы только удовлетворить имеющийся спрос. Публика с большим или меньшим нетерпением ожидала трёх часов дня, чтобы получить вести с Луны».
Реакция была действительно ошеломляющей. Фрэнк О’Брайен, автор книги, посвященной истории газеты «Sun», позднее писал:
« В Нью-Йорке прекратились разговоры о работорговле, высокой стоимости жизни (…) и подобных набивших оскомину темах, все время посвящалось исключительно обсуждению лунных мышелюдей. Редакцию «Sun» осаждали нетерпеливые читатели, желающие выкупить для себя уже вышедшие номера газеты, и наводняли требования выслать таковые почтой. »
Писатели, учёные и просто любители сенсаций гадали, чем подобное открытие может обернуться для человечества; конкурирующие издания, чтобы не отстать, наперебой перепечатывали у себя репортажи из «Sun», уверяя, что имеют доступ непосредственно к первоисточнику, причем к «утке» отнеслись с полным доверием такие уважаемые издания как «New York Times» и «U. S. Gazette». Газеты уверяли рядового читателя, будто репортаж из Южной Африки «совершенно достоверен и научно обоснован». Вслед за Нью-Йорком, фальшивкой заинтересовались и провинциальные издания, в частности в Олбани и в Филадельфии вышли из печати точные копии лунной истории с более или менее помпезными комментариями. Наконец, если верить Гарриет Мартино, некая религиозная миссия, располагавшаяся в Спрингфилде (Массачусетс), всерьёз озаботилась вопросом о возможности направления на Луну нескольких своих представителей, чтобы цивилизовать и крестить местное население; дело дошло до того, что делегация профессоров Йельского университета прибыла в редакцию «Sun» специально для того, чтобы выкупить копию «Journal of Science», из которого якобы был перепечатан репортаж. Локку не без труда удалось избежать неприятных вопросов, в этот раз уйдя от разоблачения.
Обман раскрылся лишь спустя несколько недель после публикации, когда редакция «New York Journal of Commerce», с самого начала откровенно сомневавшаяся в подлинности сенсации, потребовала наконец предоставить оригинал статьи, полученной из Эдинбурга, и загнанный в угол Локк вынужден был признаться в обмане.
в 1886 году табачник Джордж Халл из города Бингемптона в штате Нью-Йорк, будучи убеждённым атеистом, поспорил с методистским священником о том, следует ли буквально воспринимать библейские истины. Отстаивая свою версию домыслов, Халл спросил священника, неужто он верит, что раньше земля была населена великанами, как сказано в Библии. На что религиозный служитель безапелляционно заявил, что верит в это и сердцем и душой. Раз в Библии сказано, что великаны были, значит, так оно и есть. Дискуссия настолько раззадорила Джорджа, что он решил не пожалеть денег, но утереть нос священнику, а вместе с ним и всем прочим сторонникам слепой веры. Он изваял из гипса фигуру трехметрового великана, снабдил свое творение всеми присущими человеку признаками, даже самыми мельчайшими, например, такими как поры на коже, и закопал «человека» на территории фермерских угодий своего брата. Что характерно, гипсовый гигант держал свою правую руку в области живота, как бы намекая этим на то, что в момент смерти от страдал от боли…
Спустя два года, в октябре 1869-го, случилась сенсация: рабочие вытащили наружу гигантскую каменную фигуру! Естественно, началась невообразимая шумиха! От ученых и любопытствующих туристов, толпами повалившими на ферму в Кардиффе, просто не было отбоя!
Однако, разоблачение все же состоялось. Знаменитый американский шоумен и основатель цирка «Ringling Brothers and Barnum and Bailey Circus» Финеас Тейлор Барнум (Phineas Taylor Barnum), питавший огромную страсть к всякого рода мистификациям, возжелал купить кардиффскую находку. Получив отказ, он не расстроился, а создал своего личного гиганта. После он объявил, что именно его гигант является оригиналом. Естественно, начались судебные тяжбы. По ходу дела каждая из заинтересованных сторон, т.е. Халл и Барнум, утверждали, что фальшивка принадлежит оппоненту. Закончилось все тем, что Халлу пришлось-таки сознаться в том, что кардиффский великан является искусственно созданным.
Джозеф Малхэттен был простым американским коммивояжером, или, точнее, «коммерческим барабанщиком», как тогда называли тех, кто устраивал в разных городах страны целые шоу с презентацией разнообразных товаров. У Малхэттена было хобби: он любил сочинять невероятные истории и рассылать их в газеты. В 1877 году он сообщил миру, что тело Джорджа Вашингтона за время, проведенное в гробнице, превратилось в каменную статую. Затем была история об открытии гигантской пещеры с древними захоронениями и мумиями наподобие египетских. Малхэттен заявил, что один предприимчивый бизнесмен уже создал подземное пароходство и скоро начнет катать туристов по пещерной реке. Из-под его пера вышли статьи о девочке, улетевшей на воздушных шариках, о гигантском метеоре в форме здания суда, что рухнул на штат Техас, и об астрономах, обнаруживших наконец Вифлеемскую звезду.
Вершиной творчества Малхэттена была статья 1887 года о фермере Паркере из Луисвиля, который научил обезьян собирать коноплю. Сообщение взволновало общественность, и New York Times разразилась гневной статьей, осуждающей Паркера. Что будет, если каждый фермер заменит рабочих обезьянами? Люди останутся без средств к существованию, начнется голод и т. п. Хуже всего было то, что фермер Паркер был реальным лицом и возмущенные американцы забросали его сердитыми письмами с требованиями уволить обезьян и нанять людей.
Малхэттен не брал гонораров и в конце концов всегда признавался, что соврал. В результате он прославился на всю страну как американский Мюнхгаузен. Такая репутация была весьма кстати при его профессии: производители считали, что такой закоренелый лгун сможет продать все, что угодно, и охотно доверяли ему свои товары. В 1880-х годах он стал самым успешным странствующим торговцем Америки, а в 1884-м Национальная ассоциация коммивояжеров даже выдвинула его на пост президента США. Вот только богатство и слава не пошли Малхэттену впрок: к концу века он спился и скончался в нищете.
В начале прошлого столетия Англия и Германия были вовлечены в масштабную гонку морских вооружений, что, разумеется, не нравилось пацифистам, которые считали, что государственные средства лучше потратить с большей пользой. Гордостью британского флота в те годы был линкор «Дредноут», положивший начало целому классу кораблей. Для пацифистов же «Дредноут» был символом пустых трат, поэтому они и избрали флагманский линкор мишенью для своих шуток.
7 февраля 1910 года на «Дредноуте» была получена телеграмма о том, что делегация, состоящая из родственников абиссинского императора, намерена посетить корабль с официальным визитом. 25 февраля делегация из четырех темнокожих принцев, облаченных в роскошные халаты и тюрбаны, поднялась на борт. Абиссинцев сопровождал переводчик. Моряки приветствовали высоких гостей с королевскими почестями, а принцы в ответ восклицали: «Бунга! Бунга!»
Вскоре «абиссинцы» сообщили прессе о том, что случилось на самом деле. Моряков одурачила группа молодых лондонских интеллектуалов-пацифистов во главе с поэтом Горацием де Вер Коулом. Он и его товарищи отправили фальшивую телеграмму, загримировались под африканцев и устроили костюмированное шествие. Одним из «принцев» и вовсе была женщина с наклеенной бородой — известная в будущем писательница Виржиния Вульф.
Цель пацифистов была достигнута — Адмиралтейство было посрамлено. Дальнейшие действия морского командования лишь усугубили его положение, потому что попытка засудить шутников провалилась. Когда же настоящий император Абиссинии Менелик II пожелал посетить «Дредноут», ему отказали. История с ряжеными принцами надолго запомнилась современникам, и когда в годы мировой войны «Дредноут» топил какой-нибудь немецкий корабль, в Адмиралтейство приходили поздравительные телеграммы со словами «Бунга! Бунга!».
В 1891-1893 годах на Яве были найдены останки существа, совмещавшего в себе признаки человека и обезьяны — питекантропа (обезьяночеловека). Возраст его составлял около миллиона лет! Затем фортуна повернулась и к Европе — в 1907 году был найден европейский питекантроп, так называемый «гейдельбергский человек» в Германии у Гейдельберга, живший чуть около 600 тысяч лет назад. Однако судьба упорно обходила Англию, там не было найдено ничего подобного, хотя местные археологи приложили немало усилий для поисков «недостающего звена». Один из энтузиастов поиска геолог-любитель Л. Аббот предложил, что в долине реки Узы на юге Англии, где залегают геологические пласты возрастом несколько миллионов лет, могут быть обнаружены следы обитания древнейших людей. Об этом он рассказал своему знакомому Чарлзу Даусону. И вот в феврале 1912 года Ч. Даусон письменно обратился к сэру Артуру Вудтворту, секретарю геологического общества Англии, которого он хорошо знал, с сообщением о найденных и в древнем слое обломков черепа, похожего на череп «гейдельбергского человека». К маю 1912 года, когда Даусон прибыл в Лондон, он представил ошеломленному Вудтворту пять обломков черепа, найденных вместе с зубами гиппопотама, южного слона и несколькими кремнями, имевшими следы бесспорной искусственной обработки. Находки были сделаны в местечке Пилтдаун на месте разработки гравия.
В декабре 1912 года в Королевском геологическом обществе было сделано официальное сообщение о находке в Пилтдауне останков переходного типа между обезьяной и человеком! Это была сенсация! Наконец-то Англия внесла свой вклад в историю происхождения человека. Реконструкция черепа из Пилтдауна поражала воображение: в нем причудливо смешались черты обезьяны и человека. Форма черепа несомненно была человеческой, а челюсти — обезьяньими. По залеганию геологических пластов возраст «пилтдаунского человека» определялся миллионом лет! Об этом же свидетельствовали и останки ископаемых животных — гиппопотама, носорога и других, найденных вместе с обломками черепа. Наличие искусственно обработанного каменного орудия свидетельствовало о высоких навыках этого древнейшего существа. Необычное, ранее не встречавшееся ни у питекантропа, ни у «гейдельбергского человека» сочетание обезьяньей челюсти и человеческой черепной коробки указывало на его особое место в эволюции человека. Эантроп прочно занял свое место в научной систематике эволюции человека, на месте его находки был установлен памятный знак.
Прошло время. Были сделаны новые замечательные открытия в области палеоантропологии: в Китае найдены останки синантропа, на той же Яве — опять питекантропа, в Южной Африке — австралопитека. Если во время находки в Пилтдауне ученые располагали только костями питекантропа и «гейдельбергского человека», то к началу 1950-х годов появилось целое семейство «недостающего звена». Тщательно анализируя новые находки, ученые пришли к выводу, что эволюционная перестройка головы обезьяны происходила иначе, чем у эантропа. В 1949 году из костей эантропа и костей животных, найденных вместе с ним, было высверлено минимально возможное количество ткани, по которой установили, что череп и челюсть не могли быть старше 50 тысяч лет! Это повергло в шок весь ученый мир. Если эантроп был так молод, то он не являлся «недостающим звеном». Челюсть же обезьяны свидетельствовала о том, что в ледниковый период по Англии скакали шимпанзе! Среди ученых разразился грандиозный скандал. Во избежание ошибки в 1950 году на месте находки в Пилтдауне были проведены обширные раскопки по всем правилам современной науки. Однако не нашлось ничего: ни костей животных, ни человека! В 1953 году в Лондоне Всемирный конгресс палеонтологов принял решение о негласном табу на упоминание эантропа в научных трудах до выявления этой загадки. Решили применить более совершенный радиокарбоновый метод. Из образцов опять взяли пробы тканей, что дало потрясающий результат: челюсть датировалась временем 500 + 100 лет, а череп 620 + 100 лет!
Анатомический анализ показал, что челюсть принадлежит орангутангу, жившему на Суматре! Радиоактивный метод указал на происхождение гиппопотама и слона из Северной Африки! Остальные останки ископаемых животных, найденные в Пилтдауне, оказались из района Красных Краг в Англии, где они встречаются в изобилии. Каменные орудия, якобы принадлежавшие эантропу, имели возраст 2-3 тысячи лет! Весь комплекс находок был искусственно окрашен специальным красителем в тона, соответствующие цвету железистых гравиев. На дубинкообразном изделии выявлены следы современной обработки стальным ножом, а зубы на челюсти оказались специально подпилены. После проведения этих анализов изумленные ученые поняли, что в действительности никакого эантропа не было и они имеют дело с грандиозной мистификацией мирового масштаба. выяснилось, что Даусон, совмещавший действительно ценные для науки находки с умелой фальсификацией, был автором самой грандиозной подделки за всю историю антропологии и археологии. Даусон нанес невосполнимый урон науке, заставив ученых двух поколений изучать и принимать в научный оборот его подделку.